Волк

Для графини травили волка

Его поступь была легка…

Полированная двустволка –

Как восторженная строка!





Он был вольный и одинокий

На виду или на слуху.

Стрекотали про смерть сороки

Беспардонную чепуху.





Упоенно рычала свора,

Егеря поднимали плеть –

Все искали, где тот, который

Призван выйти и умереть?





Нет любимая… Даже в мыслях

Я не буду ничей холоп

Я уже не подам под выстрел

Свой упрямый звериный лоб.





И моя негустая шкура

Не украсит ничей камин

Пуля – дура? Конечно, - дура…

Только в поле и я один…





Все бело, и борзые стелют

Над равниной беззвучный бег.

Эх, дожить бы хоть до апреля –

Поглядеть, как растает снег,





Как по небу скользят бесконечно

Облака до краев земли…

И влюбиться в тебя навечно,

За секунду

до крика:

«Пли!»

* * *

Падает небо ажурным дождем,

Бывшее некогда синим.

Мы умираем, творим и живем

В мире изломанных линий.





Как силуэт, отраженный в окне

Долгой вагонной дороги

Изморось дней в очищающем сне

Взвесят небрежные боги.





И подведут неучтенный баланс

С уймой ошибок в бланке,

Щедро отдав подвернувшийся шанс –

Встретиться на полустанке.





Там где грохочет на стыке ветров

Бешеный поезд вселенной,

Мы разглядели неземную любовь,

Ставшую гордой и тленной…





Мы улыбнемся, почувствовав связь

Судеб, как вечных истоков.

Злоба уйдет и останется грязь

Ты уже не одинока…





Не уходи! И тогда и теперь

Висну плющом на балконе

И обреченное время потерь

Пересыпаю в ладонях.

* * *

Француженки, салю, бонжур!

Мой каждый вздох шелками вышит…

Зеленой лампы абажур

Заменит круг луны над крышей.

Твой стол завален всем подряд,

Долой тетради и блокноты.

В окошке звезды догорят,

А кот не справится с зевотой.

Но мы, мы будем говорить

Неторопливо, плавно, вольно,

Нанизывать слова на нить

Десятка слов программы школьной.